2. Все гвозди, торчащие из доски, должны быть забиты обратно в доску по самую шляпку.
Мы с Ниной из доски торчали по определению. На школьных спортивных праздниках Нинину светлую голову было видно за километр. У японцев она вызывала две реакции: любовь с первого взгляда, или столь же необоснованную ненависть (скрываемую, но не всегда и не до конца). Обе реакции означали постоянное внимание со стороны всех окружающих. Однако после первого знакомства начинал практиковаться типично японский подход: для всеобщей гармонии надо, чтобы никто не высовывался, стало быть, гвоздь надо забить обратно в доску. Я совершенно не возражала, когда этот подход использовался, чтобы заставить Нину учиться наравне со всеми, даже наоборот, ей было полезно понять, что когда дело доходит до учебы, никакой особой уникальной замечательности в ней нету. Однако же постоянно случались всевозможные анекдоты. Hапример, после 6-го класса и перехода из младшей в среднюю школу в обязательном порядке вводится школьная форма. И свобода заканчивается, все должно быть форменым, костюмчик, носки, сумка, и даже заколки в волосы. Волос у Нины было много, целая коса, и тут-то начались проблемы: школьные правила состояли из двух пунктов, которые в Нинином случае были несовместимыми. (1) Заколки и резинки для волос должны быть черными, и (2) Заколки и резинки должны быть того же цвета, что и волосы. Я попросила разъяснений из школы, они думали 10 дней (наверно, посылали запрос в Министерство oбразования?), потом решили, что правило (1) имеет приоритет в силу своего положения в листе.
Гораздо менее безобидное забивание гвоздей состояло в том, что все дети должны были одинаково участвовать во всех школьных активностях, включая подметание пыли. У Нины на пыль была четкая, медицински доказанная аллергия, и пыль у нее вызывала астматические приступы. Однако же каждую неделю она эту пыль подметала, и мне никак не удалось ее вывести из-под удара, например, чтобы она мыла пол. Я думаю, что они даже безногого заставили бы танцевать, чтобы он не выделялся из общества. Точно таким же образом, участвуя в групповой школьной активности, она очень сильно простудилась, после чего ее астма настолько резко ухудшилась, что потом месяца три мы каждую неделю ходили в местную больницу снимать приступы. У них в школе был спортивный праздник, после которого набегавшихся разгоряченных детей сначала усадили ждать награждения, тут пошел сильный холодный ливень, а после всего этого их еще задержали убирать стадион, и все это продолжалось часа два. В общем, через неделю страшного бронхита я пошла в школу ругаться. А меня утешили: "Да вы не беспокойтесь, не одна ваша Нина заболела, простудилось и болеет 70% ее одноклассников". Почему-то меня это не утешило, но я поняла, что ругаться бесполезно, для всеобщей гармонии "ва" гвозди должны быть и будут забиты. Кстати, сами японские дети периодически бунтовали. Например, когда мы переехали, Нина перешла в новую школу, а мне пришлось съездить в старую за какими-то бумажками. Там я встретилась с ее классным руководителем, и он мне сообщил, что несколько мальчиков в Нинином бывшем классе выбелили себе волосы в память о ней.
В моем случае забиванием гвоздей занималась моя сумасшедшая японская свекровь: похоже, у нее трепетная любовь и одновременно ненависть ко мне смешались до полного безобразия, и она стремилась меня постоянно улучшать. Замужние японки с детьми школьного возраста обычно не работают, положено сидеть дома и заниматься хозяйством. Однако же свекрови нравилось, что я работаю и зарабатываю не меньше мужа, и вообще деньги в семье были нелишние. Но ведь при этом у меня нету времени обихаживать мужа должным японским образом. А свекрови моей казалось, что надо просто меня заставить, чтобы я одновременно и работала полный день, и деньги зарабатывала, и домашним хозяйством занималась, и мужа обихаживала, как сидящие домоа японские жены. Hадо просто надавить, устроить мне скандал, чтобы я научилась успевать и то, и другое. Осложнялось это все тем, что мне было до работы ехать час сорок минут в один конец, поэтому вечером я приволакивалась домой не сильно живая. Дома мне надо было хоть немножко пообщаться с Ниной, иногда сводить ее в больницу снять приступ и т.д. Свекровь моя сидела дома, Нину очень любила, много с ней возилась, но ее здоровьем не занималась. И все покупки еды - походы по магазинам были на мне, после работы. А надо сказать, что мой японский муж домой с работы всегда возвращался последним поездом, который до нашей станции доходил в 12:20 ночи. А мне было вставать в 6:30 утра ради Нининой школы и моей работы. Будучи человеком эгоистическим, я вечером, сделав все дела, просто заваливалась спать вместе с Ниной, не дожидаясь никого и ничего. И периодически мне устраивались скандалы, причем при всем семействе. Реакция моего японского мужа была очень простой: она же сумасшедшая, а ты нет, плюнь и не обращай внимания, ведь он сам на мать особого внимания на обращал, занимаясь своей работой. Какое-то время такой подход работал и для меня, пока вдруг не осенило, что мне такая семейная жизнь вовсе не нужна, не греет она меня. С мужем мы почти не общались, ибо некогда было, в лучшем случае ездили вместе на какие-то конференции, да и то пару раз в год. А еще дома свекровь на мозги капала и мне, и Нине. Тут в 1998 я еще съездила в Россию летом на месяц, три недели из которого провела в катамаранном походе с друзьями на речке Умбе (Кольский). Было мне там ужасно здорово, природа, общение, и стало ясно, что возвращаться в семью будет тошно. Вернулась естественно, и тут меня свекровь решила окончательно припереть к стенке, да еще и мужа убедила. И они мне поставили ультиматум, что либо я должна стать образцовой японской женой (и перестать ездить в Россию), либо уйти. Надо сказать, что меня охватило чувство огромного облегчения. Когда они это осознали, то начали меня уговаривать остаться, и даже уговорили, мне было их обоих очень жалко. Но месяца через три стало ясно, что все это работать не будет, надо отваливать. В общем, мы с Ниной просто переехали совсем близко к моему институту, и все распалось само собой, делить нам было нечего, никто никому не задолжал, и развод по-японски оказался очень прост.
