Правда, после очередного большого опыта она приходила домой очень усталая, совершенно погасшая и задепрессованая. Дело в том, что остальной народ в их лаборатории тоже очень жалел животных, так жалел, что не был в состоянии быстро и безболезнено их забивать. И все это ложилось на мою маму, которая понимала, что уж лучше она это сделает по-гуманному, чем остальные будут долго мучить и мучиться. Не буду вдаваться в детали, но иногда случались просто анекдоты. Как-то мы с мамой шли пешком домой, забрав мою маленькую сестренку из детского сада, мне было лет 14. И тут увидели мужика, который стоял около мусорных баков, держа за хвост крысу. Он этой крысой слегка помахивал в воздухе, совершенно не зная, что с ней делать, и видимо собираясь попробовать расшибить ее об асфальт. Мама моя не могла выдержать такого издевательства над животным. Она подошла к мужику, твердо сказала: "Вы хотите ее убить? Да? Тогда надо сделать вот так", и с этими словами отняла крысу, мастерски, одним движением разложила ее на крышке бака, зажала ребром ладони крысиную шею, и резко дернула за хвост. Такой подход действительно самый гуманный: моментальная крысиная смерть от разрыва позвоночника. Но надо было видеть физиономию этого мужика, когда мама отдала ему назад мертвую крысу, он совершенно обалдел от этого урока. А мама взяла нас с сестрой за руки, и мы пошли дальше домой.
Прошло лет 20, и мама вышла на пенсию, работать с животными она прекратила сразу же, как только пошла разваливаться советская наука, и стала ясна бессмысленность дальнейших исследований. Надо сказать, что я совершенно не разделяю воззрения, что опыты на животных можно отменить. Есть целая куча исследований, которые очень важны для здоровья человечества, и которые можно проводить только на лабораторных животных. И к сожалению, если животных не использовать, то подопытными кроликами становятся сами люди, больные, пациенты, чему есть немало примеров. Я скорее сторонник ограничений, которые сейчас приняты в США: ученые должны доказать, что им нужны мыши, ибо иначе их научной цели не добьешься. Но маму мне ужасно жалко до сих пор, все эти убитые животные висят на ней грузом. И тут, когда я пришла работать в Рикен, я узнала, что ежегодно в Рикене проводится буддийская церемония типа панихиды по лабораторным животным. Буддийские священники моляться с тобой за их души, очищают тебя от греха, и приглашают всех помолиться и очиститься. Мама приезжала к нам в Японию, но не тогда, когда бывала эта панихида. Однако же мы много ходили по храмам, а в синтоистских храмах часто при входе стоят статуэтки мышей и кроликов. И мама моя очень позитивно восприняла практическую сторону японских религий: если тебе надо, помолись, брось монетку, хлопни в ладоши, погладь каменную статуэтку по голове, и тебе полегчает. Ей это было явно нужно. А замечательный город Киото предоставил ей много возможностей.
Для меня вот эта практическая сторона буддизма очень важна, она дает возможность для любого человека в любой момент войти и быть принятым, как он есть. Ничего никому не навязывается, нету никакой торговли с богами, никто не требует, чтобы если ты женщина, то носила бы юбку, а мужчина снимал бы шапку. Смирение не навязывается извне воинственными богами, смиренна сама религия, смиренны боги, по крайней мере, в нынешние времена. Я понимаю, что исторически буддизм был весьма воинственен, были целые монастыри монахов-воинов, погрязших во всех мыслимых и немыслимых грехах. А синтоизм вообще-то религия, которая объявляет японцев единственным избраным народом, главным надо всеми, и в этом качестве очень эта религия способствовала зверствам японцев во время Второй Мировой. Но сейчас, по крайней мере, на поверхности, ибо я совершенно не претендую на глубинное знание японской реальности, японские религии есть некий оазис смирения, прощения, тихой красоты. Ибо где-нибудь в уголке всегда есть прекрасное большое дерево и цветущие кусты, и покрытые лишайником старые каменные статуи, и какие-нибудь разноцветные ленточки со сложными узлами, и галереи с видом на сад, и везде можно присесть на ступеньку, или террасу, полюбоваться, никому не мешая.