Бывало, едешь из Портлэнда в Канаду, например, в Скалистые Горы на лыжах покататься, и где-то после 16 часов за рулем, уже в Скалистых Горах с удивлением видишь большой плакат: "Вы находитесь у истоков великой реки Колумбия", и думаешь: "А ведь проехали уже чуть не полторы тысячи километров!". Фактически весь сток с западной территории Штатов за водоразделом главного хребта Скалистых Гор идет в Колумбию, а это совсем немало, особенно по весне, когда снег тает. Нижняя Колумбия зарегулирована 15 дамбами, но по весне, в конце мая, когда в горах тает снег, мутный мощный поток коричнегово цвета движется с устрашающей скоростью и несет бревна, к счастью, немного. В эти моменты в реке замирает даже бактериальная жизнь: как в унитазе, когда спустили воду. А летом наоборот, все тихо, вода теплая, жизнь цветет и пахнет (иногда довольно противно). Надо добавить, что не считая влияния дамб, человеческая деятельность Колумбию испотила несильно. Никакого особого стока с полей нету, химикаты в реку никто не сбрасывает, вообще весь человеческий сток проходит многоступенчатую обработку, так что загрязнения нету, да и раньше не особо было: на Северозападе народу всегда жило немного. Поэтому река славится рыбалкой (лосось 6 видов, форель, осетры, угри/миноги). А сток Колумбии, ее шлейф, выбрасывает линзу пресной/слабосоленой воды на десятки киломентров в Тихий Океан, создавая продуктивную зону у побережья, где ловятся рыба и крабы. И вот встала у наших задачка: как проследить за эволюцией шлейфа, посмотреть, какие микробы его населяют, что делают, и как изменяются, в зависимости от удаления от берега и засоления. Для такой работы надо шлейф как-то физически пометить, чтобы можно было следить за этой вот массой воды пару-тройку дней. Первая и самая простая идея лежала на поверхности: пластиковый поплавок с крыльями. на него понавешали оборудования, радиомаячок, батарейку с фонариком, еще что-то вроде термометра, приборчика для измерения солености, и еще какую-то мелочевку. Поплавок должны были сбрасывать с корабля-научника под названием "Новый Горизонт", бывший корабль береговой охраны, 70 метров в длину, скорость до 16 узлов, многие тысячи лошадиных сил. Корабль дождался отлива, на пике которого вышел из естуария, прошел мели у устья, знаменитый "бар"- отмель реки Колумбия (погубивший более 140 кораблей за последние 150 лет), встал поперек течения, несущего шлейф в океан, и приготовился сбросить поплавок. На палубу вышел один из наших седых и бородатых ученых, взял поплавок и сбросил его с того борта корабля, который был обращен в сторону устья и течения. Народ не успел задуматься и репу почесать, как поплавок затянуло течением под корабль. Течение идет волнами, корабль рабоатет моторами, чтобы удерживаться в точности на том же месте, поэтому он ходит вверх/вниз, как огромные качели. В результате поплавок раздолбало кораблем за одно колебание качелей, и больше он в дело не годился, там даже доставать было уже нечего. В общем, достаточно один раз расслабиться и немного не подумать. Ладно, следующий поплавок уже бросали с нужной стороны...
Однако же потом возникла следующая гениальная идея по поводу того, как пометить шлейф. Решили использовать краску, флюоресцеин, ярко салатного цвета. Полгода получали разрешения от береговой охраны, военный, НАСА, НОАА и всех на свете: предполагалось, что салатный шлейф будет отслеживаться со спутников и может многих удивить. Получили разрешения, закупили краску, организовали круиз на два корабля: один, маленький (40 м) должен был ходить по кругу, "писая" краской из шланга, а наш, большой Новый Горизонт должен был стоять посередке и мерить концентрацию краски в воде. А потом картировать пятно и следить за ним дня три, собирая пробы воды, и по количеству краски определяя, сколько там воды из шлейфа. Свои корпективы сразу внесла погода. Пришел шторм, волны поднялись на 6 метров, пройти отмель в такую погоду было в принципе невозможно, а мы еще и оказались с океанической стороны. Вышел к научникам капитан Нового Горизонта, довольно-таки немытый старикан, в шлепанцах на босу ногу и трениках с пузырями на коленях, и мрачно нам сообщил, что научная работа отменяется, он нас отвезет подальше от опасного берега, где с бурей не справится нам, в открытое море, где буря не так уж страшна. А мы может спокойно себе идти блевать и валиться в койки, что мы и сделали. И так три дня, пока немножко не затихло. Зато уж когда затихло, народ выскочил из коек, как чумовой, и бросился срочно работать. Опять-таки не сильно подумавши, прежде чем делать. Все шло по плану, маленький кораблик писал краской, большой наблюдал, вот только сколько краски мы в воду не лили, больше ее не становилось, она моментально исчезала. То ли при волнении после шторма линза пресной воды из шлейфа не образовывалась, а все тут же перемешивалось из-за турбулентности, то ли краска быстро диффундировала из-за своего малого размера. В общем, апропендос получился немаленький. Эксперимент повторили (а что еще с остатками краски было делать?), с тем же печальным результатом. В какой-то момент я спросила нашего главного: "А этот замечательный экспериментальный план, был ли он протестирован в лаборатории?" - "Да, был, но в очень ограниченном объеме воды". До сих пор я не знаю, был ли этот объем органичен стаканом или ведром воды, постеснялась спросить. А проблема, как пометить шлейф, так и не была решена. Просто похерили экспериментальный план, нашли себе другие развлечения.