Шефиня моя все последние дни пребывала в тихой истерике: "а-а-а-а-а-а!!! Ты уходишь, а я не работала руками в лабе 10 лет, срочно научи меня, как капать, где реактивы, где плашки, как нормализовать данные, как пользоваться экселом, как делать картинки для статьи, и вообще составь подробный протокол, по которому я смогу делать все то, что до сих пор делала ты". Я старалась быть как можно более дипломатичной, хотя мне плохело от одного взгляда на ее перекошенное лицо. Похоже, что больше всего ее мучила моя новая работа. Она была готова публично жалеть себя и меня заодно, а моя довольная морда мешала ей предаться отчаянию по своему поводу. Хотя ей-то зарплату будут еще платить два года, за которые наверно можно бы как-то найти способ продолжить карьеру.
А сегодня в нашем институте случился день закрытия дверей, ибо с первого июля он перестает существовать. Профессура расходится по другим департаментам, которые в нашем медицинском университете никак не связаны с окружающей средой и рекой Колумбией. А тех, кто не профессора, увольняют. Празднование получилось странное: привалила гора студентов, совсем свежих, пришедших с год назад, и совсем скоро заканчивающих свои мастер-программы. Студенты жаждали поесть на халяву и повеселиться. Пришли профессора, но не все, а самые противные, ходили по комнате надувшись, и всем объясняли, как все теперь станет хорошо на новых местах. Моя любимая японка Мичико сидела в углу, половину времени она болтала по-японски с чьим-то постдоком, а вторую - рыдала на моем плече по поводу разлуки. А ее муж, самый серьезный и знаменитый из наших профессоров, вообще не зашел на празднование, даже на минуту. А когда я пришла попрощаться к нему в кабинет, он вдруг произнес для меня прочувственную речь, суть которой сводилась к тому, что если чего хорошее и было сделано в рамках нашего в бозе почившего института, то только благодаря мне, и еще одной тетке моего же положения, тоже уволенной. Вот тут и я разрыдалась, ибо мне-то казалось, что никто не понимает дурацкого расклада, где все делаю я, а все плюшки идут шефине, а оказывается все-таки кто-то понимает. Впрочем толку от всего этого никакого. Да и грех жаловаться на шефиню, она далеко не дотягивает до двух моих наихудших боссов, даже на конкурсе чудаков ей не занять ни первого, ни второго места. Впрочем насовсем избавиться от нее я пока не могу. В декабре 2016 я положила ей на стол две готовые к отправке в журналы статьи. До сих пор она успела только прочесть одну из них, да и то начерно. Так что ждет меня продолжение обычной бодяги, где я буду пытаться как можно быстрее опубликовать обе статьи, а шефиня будет их до бесконечности шлифовать и задерживать.
А сейчас переезд. Ох, нелегкая эта работа, хорошо, что начали мы давно, и процесс близок к завершению. В общем, как только мы упакуемся и съедем, станет легче, распаковываться и обустраиваться потом можно неспешно и спокойно. И завтра последний поход с подругой в горы к вулкану Худ.