Родилась я в Москве, но города не люблю, и ностальгии у меня они не вызывают, ни Москва, ни Токио, ни Сиэтл, ни Портленд. И родиной своей мне хочется считать вовсе не Москву, а Подмосковье, дачу родителей по Белорусской дороге около Тучково.
Я туда ездила с 8 лет, пролила немало пота на грядках, схарчила не один килограмм клубники, смородины и яблок. Однако главное счастье моего детства и юности был лес. Мои родители сами любили сбежать подальше от грядок, а лес давал не только возможность, но и оправдание, ибо там водились ягоды и грибы. Впрочем уже тогда за добычей надо было упиливать подальше от населенки, поэтому в лесу мы проводили целые дни. Машины у нас не было, с утра брали еду, воду, бидоны для ягоды и сумки для грибов, садились на велосипеды и уезжали километров на 10-12, в сторону Рузы, в чудесную и почти тогда нетронутую среднерусскую природу. Единственное природопользование там было лесозаготовки, но рубили только на небольших пятачках, и вырубки играли важную роль в наших промысловых делах, ибо они быстро зарастали чудесной земляникой, уже года через 2-3. А на смену землянике в процессе сукцессии скоро приходила малина, и ничего на свете слаще не было. Несмотря на вырубки, леса стояли стеной, встречались даже реликтовые дубравы.
А другая польза от лесозаготовок были лесовозные дороги, они тоже быстро заростали, часто велосипед пройти не мог, и мы вели его в поводу. В лесу было много распадков, ручьев, роскошные моховые болота, а родители были молоды, сильны и ходили напропалую через все буреломы, если надо, закидывая велосипед на плечо. Пока я была маленькой, мне всегда помогали, но периодически было совсем нелегко. А еще был сбор ягоды, ведрами, сначала земляника, потом черника на комариных болотах, потом малина на вырубках, потом снова на болота за клюквой, а иногда, в зависимости от года, и за брусникой с голубикой. Ну а тут и грибы начинали идти волнами, иногда в диких количествах. Все это богатство закидывалось по рюкзакам, и снова в путь с велосипедом, домой 10 км по шоссе. А по дороге - чудесный родник, где можно умыться, попить, посмотреть на огромную заболоченную долину (выпиленную древним ледником в последнее оледенение), всю заросшую душистой таволгой, сверху летние облака в синем небе, и жара стоит до звона в ушах. И снова на велосипед, через силу крутить педали в горку. И вот наконец последняя горка, последнее усилие, и мы дома, И можно пойти купнуться на местный пруд, где со дня бьют ледяные родники. В общем, ничего лучше дачи летом быть не могло. Даже когда я выросла и начала ездить по стране в походы и экспедиции, все равно старалась побыть на даче и смотаться с родительями в лес на велосипеде. В лесу выросла моя сестра, а потом и моя дочка, начинали мы их с собой таскать лет с 2-х. Мой отчим, наш батя, возил мелких лет до 7 на своем велосипеде, сажал перед собой на детское седло, как ему только сил хватало. А потом уж они сами на доставшегося в наследство железного коня садились, и карабкались с горки на горку по той же гравийной дороге на Рузу. Когда мелкие были совсем маленькие, они в лесу днем спали, пока взрослые ягоду собирали. Под кустом около велосипедов устраивалось лежбище, и они час-другой дрыхли. А проснувшись, начинали орать, ибо к тому моменту взрослые уже, увлекшись ягодой, отходили довольно далеко. И тут вдруг громкий ор на весь лес. "О, ревет, проснулась! Ну кто к ней пойдет?"
Я и не заметила, как и когда почти все, что я так любила, пропало навсегда. Вроде еще вчера все было почти как раньше. Хотя процессы начались давно: рост Москвы, новые дачные участки, охотхозяйства, захват земель, бесконечные песчаные карьеры, магазины, самострой. А теперь остались только вкрапления, маленькие островки дикой природы среди типичного пригорода мегаполиса. В общем, не буду вдаваться, чувства мои понять легко, переменам этим я совсем не рада. И все-таки иногда удается хотя бы вспомнить, как это оно бывало. И такие моменты необыкновенно радостны. Вот в этом году мы ездили в Россию на 10 дней, и из них 5 я провела с родителями на даче. Где стояла дивная, кристально ясная погода, цвела черемуха, а ее там много, вокруг носились кувырком чудесные ездовые собаки моей сестры.
Лес в зеленой дымке молодых листьев, под ногами первоцветы, запах весенней земли, от которого в юности дурела голова. Воспоминания про друзей, костры, любовь и молодость, наши походы, байдарки на бурной паводковой воде. Весь этот мучительный и прекрасный коктейль из настоящего с прошлым, дикая ностальгия, большая часть который направлена назад в воспоминания. А дача греет и сейчас, там мне всегда бывало и бывает здорово. Но и тяжело тоже, от осознания изменений вокруг и собственной старости, которая уже вот тут, рядышком, наступает, спасения нет. Вот и хотелось мне сразу всего - остаться, побыть в России подольше, и сбежать скорее обратно к себе в штат Вашингтон, где все теперь такое родное. Где есть дача в горах, где почти не происходит изменений, и мы можем таскать в лес уже свою мелкую.
А еще получилось множество фото. Очень ностальгичные!
Черемуха, она везде, и волны сладкого, медового аромата, с легкой горчинкой.
Высокий правый берег Москва-реки, пойма.
Первоцветы - примула-баранчики, ветреница, какие-то горошки, печеночница, даже купальницы уже к концу расцвели. Вот они дивно пахнут, сладким лимоном, чай такой можно сделать, если много лимона с цедрой положить.
Собаки моей сестры.
Бурик - гренландская ездовая, гренка то есть, с родословной как у английской королевы Елизаветы, из настоящих! У него близкие предки из Гренландии.
Маламут Полечка с реки Колумбия в штате Вашингтон, обрусевшая американка.
Мелкие оленегонки во множестве. А черный и желтоглазый - это не волк, а тоже гренка Тинка. И черно-белая гренка Элька. Они чемпионы и молодцы. Собственно, Бурик им растет на помощь.
